К вопросу об экономике научного книгоиздания в «старые добрые времена»: письмо знаменитого историка С.М.Соловьева корифею журнального дела Стасюлевичу (тому, что издавал «Вестник Европы» и многое еще), повод - публикация монографии Соловьева «Александр I. Политика и дипломатия».
26 Октября 1877 г.
“Милостивый Государь Михаил Матвеевич,
Письмо Ваше от 23 Окт. делает честь Вашему патриотизму и было бы очень приятно для славянофила; но известно, что я не принадлежу к этому почтенному кружку. В России издавать в 5000 экземплярах можно Анну Каренину или Английскаго Милорда, а никак не ученую книгу. Вот доказательства: я издаю каждый новый том “Истории России” в 2400 экземплярах, который расходится не ранее, как в семь лет. Вы скажете: “История России”, по своей громадности, должна идти медленно, но вот другой пример: в 1863 году я издал “Историю падения Польши” в количестве 1500 экземпляров, и теперь еще у меня остается экземпляров полтораста. Ученая книга, имеющая какое-нибудь достоинство, идет постоянно, но черепашьим шагом. Мою “Историю отношений между русскими князьями” покупают теперь у букинистов по 10 рублей; но второго издания я сделать не могу, ибо спрос в год не превысит 10 экземпляров; а между тем кричат: “Книга надобится, а достать негде, надобно платить безумную цену!” Понятно, что десять человек накричат много, но из этого еще не следует, что надобно делать второе издание. Верный разсчет был бы (относительно Александра 1-го), еслиб продажею 600 экземпляров покрывались издержки типографии: когда они могли бы покрыться скоро. Предлагая Вам издать книгу, я не рассчитывал на ваш убыток, но не рассчитывал и на свои барыши. Мне выгодно было не тратить денег на типографию, а вознаграждение я получил с журнала: это скромно, но слишком тридцатилетний опыт приучил меня к сей добродетели».
Как видим, доход с ученых книг вовсе не покрывал жизненных потребностей автора. Что же позволяло Сергею Михайловичу вести достойный образ жизни и содержать многочисленное семейство? Ответ очень простой: царская служба. По Табели он был тайный советник (=генерал-лейтенант), профессор и даже одно время ректор Московского университета (Императорского), член Академии наук (Императорской), директор Оружейной палаты (тоже, как известно, «Государевой»). Заодно и преподавал великим князьям (полагаю, что небесплатно, хоть и сама честь была велика). Проживал немалое время в казенной квартире на Моховой (сейчас из нее сделали бизнес-центр).
Отсюда и возникает другой, более обширный вопрос: какие же сферы интеллектуальной деятельности того времени могли бы процвести без поддержки правительства? Литература, пожалуй, еще бы могла, хотя Гончаров ведь не просто же так «подрабатывал» цензором; музыка – вероятно, «пятьдесят на пятьдесят»: у Чайковского, как известно, имелся частный спонсор - но когда срочные долги совсем уже достали Петра Ильича и начали всерьез отвлекать его от работы, он через Победоносцева попросил денег у государя, и Александр III эти долги за него заплатил, а себе разрешил уплаченное не возвращать: правда, тут не вполне ясно, заплатил ли он как царь или просто как самый богатый человек; скорее все-таки первое. Как бы то ни было, музыка в конечном счете предполагает концерты для публики, а значит, и кое-какие доходы для своего творца. Изобразительное искусство, наверное, тоже могло бы с какого-то времени обойтись худо-бедно и без Романовых: это была вещь довольно понятная как аристократам, так и купцам, именно тут было настоящее раздолье для частных вложений, отчего Серов и Верещагин и могли позволить себе так спокойно дерзить министрам и даже императрице. Романовы, конечно, тоже платили художникам, но выступали скорее как частные заказчики или просто «покупали по рынку», увидев конкретную вещь, которая, на их взгляд, оправдывала свой ценник. Так что искусство изобразительное со второй половины века могло уже само себя прокормить. Архитектура – то же самое: я уже цитировал как-то Паперного, который констатировал особенность этой эпохи, состоящую именно в том, что впервые появился массовый частный заказчик. Но вот наука… с наукою дело обстояло гораздо сложнее: я как-то не могу припомнить значительных работ, написанных на деньги частных спонсоров. Не слишком ею интересовались и мало в ней разбирались даже аристократы, люди заведомо просвещенные. Чичерин, бродя по Алупкинскому дворцу в отсутствие хозяев, увидал свой труд «Наука и религия» в будуаре у княгини Воронцовой; но то был всего лишь отдельный курьез, и не более: книги Ч. расходились еще хуже соловьевских, а жил он безбедно на доходы с имения, которое отец его сколотил на винных откупах; а ведь были еще поместья жены, урожденной графини Капнист. Так что Ч. был редким исключением: среди русских ведущих ученых того времени он был, возможно, самым богатым, почему и состоял на службе очень недолго и расстался с нею немедленно, как только она пришлась ему не по нраву. Но остальные ученые почти все служили, и львиная доля лучших русских книг того времени возникновением своим обязана казенному жалованью, которое получали их авторы – профессора и доценты императорских университетов. А сами по себе эти книги особого дохода не приносили, если вообще. Словом, есть тут о чем подумать…