Связи его и возможности были необыкновенными по тем временам (да и по нынешним тоже). Между прочим, он развел свою итальянскую любовницу с ее мужем и женил ее на себе не где-нибудь, а в Москве 1934 года, для чего выхлопотал ей советский паспорт - умудрившись, таким образом, использовать сталинский СССР как своего рода офшорную юрисдикцию (развод был затруднен в тогда еще традиционных и «ретроградных» обществах Запада, а вот прогрессивный СССР мог предоставить избранным подобную опцию; добавлю еще, что Сильвия Монне впоследствии пряталась от прежнего мужа в советском посольстве в Шанхае, и можно лишь догадываться, зачем советская власть так усердно помогала супругам Монне).
Похоронен он был аж во французском Пантеоне, причем на похоронах было так много значительных лиц, что Валери Жискар д’Эстен ощущал себя едва ли не посторонним. Словом, Монне был настоящий крестный отец безличной брюссельской бюрократии; дух его и поныне витает в коридорах и кабинетах Еврокомиссии, лично мне сильно напомнивших кабинеты и коридоры на Старой площади, в ЦК КПСС – АП РФ. Недаром же в тамошнем кабинете Жака Делора висел только один портрет, и это был портрет Жана Монне - первого (и долгое время единственного) "почетного гражданина Европы".
«Трудно сказать, ненавидел ли Монне Францию. Известно, что он больше всего любил учреждения: не людей, ни даже народы, а именно учреждения. «Учреждения важнее людей», повторяет он не раз в своих воспоминаниях. Даже его представления о бессмертии носили не личный, а ведомственный характер; об одном друге он сказал однажды, что тот был достаточно умен, чтобы оставить после себя нечто долгосрочное: учреждение», - пишет Карен Свасьян в своем очерке об этом человеке, «имя которого хоть и известно очень немногим (в России, по-видимому, и того менее), зато таким немногим, которые сами в свою очередь известны всем». http://rvb.ru/swassjan/europe/19.htm