Появление таблички пугает интеллигенцию как симптом, как предвестие некоего поворота к репрессиям, направленным против нее. Поскольку интеллигенция у нас советская, то «1937 год» для нее звучит страшно, ибо в это время уничтожали (в числе прочих, разумеется) именно ее: многие помнят про репрессированных именно тогда бабушек и дедушек и т.д. Ленинский же «Красный террор» времен Гражданской войны, будучи объективно намного ужаснее 1937 года, своим острием был направлен против «бывших», то есть интеллигенции русской, против культурного класса Российской империи. К нему новиопы особенного сочувствия не питают, тем более что именно их репрессированные в 1937 г. предки либо сами поучаствовали в красном терроре, либо заняли освободившееся в результате него место. Поэтому к Ленину претензий у них нет, как и к его подельникам (недавно проходил на Ордынке мимо помпезной доски в честь Розалии Залкинд (Землячки), расстрелявшей десятки тысяч русских офицеров в Крыму – блестит как новенькая; улица имени бандита Атарбекова, собственноручно зарубившего ген. Рузского и др. сановников в Пятигорске, по-прежнему красуется на карте Москвы, и об этом вообще не говорят; и т.д. и т.п.).
К чести советской интеллигенции нужно сказать, что против идеи восстановления памятника Дзержинскому она возражает тоже. Но только возражения эти, сдается мне, касаются не столько деяний Дзержинского в годы Красного террора, сколько самого факта восстановления, который символизировал бы пугающее интеллигенцию усиление органов госбезопасности. Ведь тот факт, что имя этого маньяка продолжает носить куча объектов в РФ (одних «дзержинских» судов у нас немерено, и в них свершается «правосудие») общественность отнюдь не возмущает.
Так что нынешнее превентивное возмущение, вопреки риторике, направлено отнюдь не против Сталина или злодеяний советского режима, а против репрессивного поворота в текущей политике. Что же касается «ликвидации Сталиным права», то он-то, напротив, придал бесправию некие квазиправовые формы. Академик Нарочницкий как-то сказал, что при Сталине появилось хоть какое-то подобие законности; а при Ленине у них в Чернигове девушек-гимназисток расстреливали просто на улице, за принадлежность к «эксплуататорским классам». Тогда сплошь и рядом убивали на глазах у родственников, отнюдь не щадили и детей. При Сталине же родственникам казненных «из соображений гуманизма» сообщали: «10 лет без права переписки». По сравнению с предшествующим временем это был даже прогресс.
В сущности, обе стороны устраивает сложившийся в СССРФ статус-кво: "режим" держится за символы соввласти и не позволяет их число уменьшать, а либералы выступают не против этих символов и того, что они олицетворяют, а только против увеличения их числа и «ассортимента». Обе стороны стоят на защите существующих в этом вопросе границ и зорко следят, чтобы они не менялись.
