План Перуджи похож на моток проводов, который только что достали из кармана: улицы точно так же бессмысленно переплелись, петляют и ныряют одна в другую. Прямых дорог нет: находясь рядом с нужным тебе местом, ну например какой-нибудь церковью и колокольней, все ходишь вокруг да около, видишь нужное здание, да никак к нему не подберешься, поскольку улочки и переулки водят вокруг него хороводы. Вдобавок город раскинулся на высоких холмах, многие улицы проложены под порядочным углом, и перепады высот дополнительно всё запутывают. Зато с верхних точек видна вся Умбрия, включая другие города, например Ассизи, желтеющий пятнышком на склоне отдаленной горы. В России увидеть из одного города какой-нибудь другой (если только не пригород) - вещь едва ли возможная, а здесь это обычное дело.
Посещение базилики святого Петра, известной своим роскошным даже по итальянским меркам убранством, включающим картины первоклассных художников, обогатило меня не только художественными впечатлениями, но и рядом примечательных и забавных деталей. Начать с того, что вход в базилику - через двор и настолько зауряден с виду, что и не подумаешь; потом оказалось, что открыта базилика лишь с трех часов, но можно пройти и раньше, надо только дождаться привратника. Сообщивший это монах - молодой и ражий негр в рясе, подпоясанной вервием, взялся вызвонить привратника по смартфону, но не преуспел. Туристов в этот январский день было только двое - я и пожилая улыбчивая испанка. Она в конце концов сдалась и ушла, я же вернулся минут через 20 и уже застал привратника - это был тоже молодой человек, но низенький и белый. Он уведомил, что вход стоит-де пять евро. Я положил перед ним бумажку - 10 евро. Он начал возиться с компьютером и вскоре сообщил, что комп заклинил, а посему напечатать билет не удается. Я его понял правильно и ответил, что он может дать мне сдачу, а билет напечатать когда-нибудь потом. Он слегка покраснел - отчасти от радости, что уловка удалась, а отчасти от смущения - и предложил мне пройти в базилику, которая была совершенно безлюдна. В результате я за жалкие пять евро провел целый час наедине с картинами - шутка ли сказать! - Пармиджанино, Караваджо и Перуджино, и притом безо всякого пригляду. А ведь речь идет о вещах, которые и Лувр был бы счастлив иметь. Как говорится, "такие люди - и без охраны"! Имелась там и фреска Рафаэля... Я испытал очень смешанные чувства: с одной стороны, это походило на высокое доверие, что мне, разумеется, должно было льстить; с другой стороны, это еще более походило и на безалаберность, что вызывало, напротив, какое-то смятение и тревогу: ну хорошо, я-то никакого вреда не причиню, а вот будь на моем месте кто-то другой? Кто знает, что может случиться?
Только минут через 40 привратник заглянул в храм, как бы между прочим. Я поднял большой палец, давая понять, что восхищен, но не заставлю себя долго ждать; он кивнул и исчез. Исчез насовсем, то есть вообще покинул свой пост, и когда я выходил, то там уже никого не было: пустой ресепшен и за ним пустой двор. Одним словом - просто снимай Перуджино со стенки и беспрепятственно уходи. Почему при таких порядках этого до сих пор не случилось - ума не приложу. Возможно, они там всецело уповают на покровительство святого Петра, который уж наверное обеспечит, чтобы отсохла всякая святотатственная рука, дерзнувшая посягнуть, и т.д. - однако же русский народ говорит: на Бога надейся, а сам не плошай...
Вообще, расслабленность тамошних музейных работников по этой части просто поразительна, особенно для человека, прибывшего из страны бесконечных рамок, металлоискателей, досмотров и проверок документов на каждом шагу. В базилике я полез в темное подземелье под алтарем, освещая путь собственным фонариком: там на полу были складированы археологические артефакты - разные черепки и детали орнамента, и ничего не стоило подобрать любой понравившийся фрагмент и унести. По алтарю можно свободно разгуливать, прохаживаясь по рядам резных сидений, которые мастер Стефан вырезал в начале 16 века; не было ни одной вещи, которую нельзя было бы потрогать. То же самое было и в археологическом музее, набитом первоклассными этрусскими древностями, за которыми никто толком не следит (персонал только на входе, крайне немногочисленный и к тому же бестолковый, в залах вообще никого нет). В наших же музеях за одну попытку слишком приблизиться к экспонатам следует окрик, а за попытку коснуться - расстрел на месте... Вот только тут и понимаешь по-настоящему, до какой же степени мы зажаты и до чего зашкаливает у нас степень повседневной, бытовой репрессивности. Понятно, что мы не настолько богаты и что Италия есть попросту огромная кладовая, набитая сокровищами, за которыми глаз не хватает следить - но все же, все же, все же...
Были и моменты забавные: например, слева у алтаря есть железная дверь без надписи. И она тоже была оставлена беспечно незапертой: я дернул за ручку - оказалось, что это туалет. Такое соседство низкого со священным показалось мне довольно удивительным. Сидячее место в этом клозете располагается у стены, на другой стороне которой вывешена картина Лодовико Карраччи, живописца болонской школы XVI века. Был ли в этом намек на то, что болонская школа есть по большому счету дрянь? (А она, говоря начистоту, и есть примитивная эклектика). Если так, то намек мастерский.
Впрочем, болонцы, хоть и были в свое время сильно переоценены, тем не менее настоящие художники: а вот всамделишная дрянь ждала меня в одном из городских палаццо, где располагается выставка известного постмодерниста (читай: шарлатана) Джозефа Бойса. Я, только что имевший возможность прикоснуться (даже в буквальном, физическом смысле) к творениям легендарных мастеров Возрождения и барокко, наконец оказался перед гораздо лучше охраняемыми объектами; например, грифельной доской, на которую этот тип нанес мелом какие-то каракули - вот-они то защищены стеклом, чтобы никому не вздумалось их стереть! Надо полагать, что утрату этих бесценных каракулей человечество не переживет.
